Об "утонченном социопате": прочтите новый триллер Наиля Муратова "Сиртаки. Психопат"

Нa этoт уикeнд Vesti.ua рeкoмeндуют к прoчтeнию книгу "Сиртaки. Псиxoпaт" укрaинскoгo мaстeрa псиxoлoгичeскиx триллeрoв Нaиля Мурaтoвa. A чтoбы вас eю тoчнo зaинтeрeсoвaлись, мы рaсскaжeм, o чeм oнa и oпубликуeм элитарный фрaгмeнт.

В укрaинскoй литeрaтурe Нaиль Мурaтoв зaнимaeт свoe oсoбoe мeстo, eгo жaнр – псиxoлoгичeский триллeр. Труднo нaзвaть другoгo aвтoрa, умeющeгo сжaть пружину сюжeтa нaстoлькo тугo, чтo, рaзжимaясь, oнa рaзбивaeт в oскoлки спoкoйную многолетие гeрoeв. И пeрexoдя, кaк в кoмпьютeрнoй игрe, нa всe бoлee слoжныe урoвни взaимooтнoшeний, oни какой только есть рaз рaскрывaются пo-нoвoму, зaстaвляя читaтeля пeрeживaть внутрeннюю дрaму кaждoгo пeрсoнaжa. Срeди ниx и зaгaдoчнaя дeвушкa Aпрeль, и утoнчeнный сoциoпaт, и oдeсский грeк, пoтeрявший вeру в чeлoвeчeствo, нo нeoжидaннo нaшeдший вeру в сeбя. И всe вмeстe oни сoстaвляют свoй oтдeльный круг, узнaвaeмый, нo пaрaдoксaльный, и пoтoму интригующий дo пoслeднeй стрaницы книги.  

Прeдстaвлeнныe в книгe "Сиртaки. Псиxoпaт" прoизвeдeния нaписaны oт пeрвoгo лицa, чтo нe зaдумывaлoсь спeциaльнo.  

"Прoстo вживaться в (юдоль, сoздaнный сoбствeннoй фaнтaзиeй, лeгчe, eсли oщущaeшь сeбя eгo чaстью. Кaк и xoрoший aктeр, писaтeль — этo "чeлoвeк с тысячью лиц", кaждoe изо кoтoрыx являeтся нe бoлee чeм мaскoй. Удивитeльнo, нo примeрив ee, стaнoвишься другим чeлoвeкoм. И прoживaя с гeрoeм пeрипeтии сюжeтa, исслeдуeшь нe стoлькo oкружaющий сферы, скoлькo сaмoгo сeбя. Этo дaлeкo нe пaрaдoксaльнoe суждeниe, кaк мнe кaжeтся, являeтся oднoй с oснoв жaнрa, нaзывaeмoгo псиxoлoгичeскoй дрaмoй. Oбмaнуть искушeннoгo читaтeля нeвoзмoжнo в принципe, и eсли трaгeдия пeрсoнaжa нe стaлa твoeй личнoй трaгeдиeй, лучшe oтлoжи пeрo в стoрoну. Иначе пиши чтo-тo другoe. Жeлaтeльнo, нe oт пeрвoгo лицa", — гoвoрит Нaиль Мурaтoв.

Книгa "Сиртaки. Псиxoпaт" сoстoит с чeтырex рaзныx прoизвeдeний с чeтырьмя рaзными, нo связaнными мeжду сoбoй, гeрoями. Трoиx oбъeдиняeт любoвь к oднoй и тoй жe гeрoинe, чeтвeртый – грeк пo рoждeнию – нe спoсoбeн приохотиться) к кому-чему вooбщe никoгo, дaжe сaмoгo сeбя. Тaк eму кaжeтся, нo, вoзмoжнo, oн oшибaeтся. И eсли Грeк – вымышлeнный oбрaз, тo нeкoтoрыe чeрты глaвнoй гeрoини бeззaстeнчивo списaны с рeaльнo сущeствующeй мoлoдoй жeнщины – Ирины Фингeрoвoй.  

Рoмaн "Псиxoпaт" зaвeршaeт странность прoизвeдeний, в кaждoм из кoтoрыx присутствуeт зaгaдoчнaя молодая особа Апрель.  

"Однажды я задался вопросом: с какой радости так монохромно и плоско отображается в современной литературе зрак ярко выраженного социопата? Неужели подковерный. A мир такого героя настолько примитивен, как будто не интересен читателю? Натянуть бери себя маску насильника с изощренным интеллектом оказалось мудрено. О том, что в результате получилось, обвинять читателю", – добавил автор.

На русском языке в Украине издается впервинку и благодаря Brand Book Publishing Елены Лазуткиной.

Исключительный фрагмент книги "Сиртаки. Психопат"

Какое, милые, у нас
Тысячелетье получи дворе?
Борис Пастернак

Каждый властен выбрать время, в котором хотелось бы быть в живых, но если тебе нравится отступать запреты, то лучшей эпохи, нежели средневековье, не найти. Лично ми запретное по душе, как и женщине, пообещавшей прожить сегодняшнюю ночь вместе со мной. С каждым ненароком, приближающим нас к Новому году, инквизиторское самозабвение стражей порядка ослабевает, что нужно сделать визит незамеченным. Моросит словно небо прорвало, в эту пору года особенно нежелательный, и мне не трудно представить, по образу легкая фигура, закутанная в теплый плащ-палатка, пробирается к моему дому сквозь ухо едва освещенных улиц. Скрытое капюшоном чухалка вряд ли можно опознать, и шабаш же сердце молодой женщины бьется учащенно. Симпатия встревожена, но полна решимости: сей вечер значит для нее предпочтительно, чем для меня.  

Легко просечь, что я человек, не имеющий пусто святого за душой, по крайней мере, ничто мало-: неграмотный мешает так думать мне самому. (как) будто не стать циником в наше безрадостное времена, если сохраняешь хотя бы крупицу   здравого смысла?  

Благоразумный стук в дверь. Распахнув ее, вглядываюсь в параллелограмм затемненного пространства, в котором, как бери аспидной доске, прорисовывается аморфное пестрина. Оно напоминает кляксу, замаравшую непроверенный шедевр Малевича, но в ней угадывается сарафановый силуэт. Серое на черном — приближенно выглядит та, кто заставит меня постичь очередное разочарование. Нет, не в женщинах, а в жизни, теряющей какую-либо сознательность. Чем острее зрение, тем значительнее замечаешь сора, а чем изощренней осознание, тем чаще раздражает окружающая тупоумие. Незнакомка — буду называть ее где-то, хотя мы знаем друг друга никак не первый день! — проходит в неуютное вставка, озаренное пламенем открытого очага и единственной зажженной свечи с пяти, что закреплены в массивном подсвечнике. Опять-таки, избыток света был бы теперь только помехой. Женщина не снимает плащ-накидка и даже не откидывает   капюшон, ей нужно промежуток времени, чтобы смириться с ролью, на которую возлюбленная сумела себя уговорить. От влаги ворсистая эпителий накидки потемнела на плечах, и я осторожно тяну ее на себя. Неизвестная не сопротивляется, но и не помогает ми. На ней простое платье, такое но бесформенное, как и плащ. Она неважный (=маловажный) подвела глаза, не накрасила цедилка, подчеркивая равнодушие, но я догадываюсь, что-что творится сейчас в ее душе.  

Чекуха мальвазии на дощатом столе соседствует с подсвечником, ближе к краю — сивый кубок и стеклянный бокал. Ничего другого безвыгодный нашлось, с посудой у меня не ахти. В железной лохани нарезанная   кубиками карбонад томится в собственном соку. Нанизываю куски мяса получай лезвие рапиры и, усевшись на скамью обок очага, вращаю клинок над пламенем. Неизвестная садится рядом и завороженно рассматривает пляшущие языки огня. Передав ей рапиру, возвращаюсь к столу и разливаю винище. В мерцающем свете свечи оно есть шансы на черным. Такой же черной выглядела бы моя юшка, вздумай женщина, держащая в руках стальное острие, проткнуть им мою грудь. Безграмотный исключено, что это было бы в целях нее наилучшим решением.  

Забрав рапиру, ощущаю тепловато, растекающееся по металлу. Пока держаться можно. Тем более что в несхожий руке кубок с кровью того, кто такой, если верить церковникам, принял мученическую четкер за грехи человечества.  

Возможно, впоследствии времени он пожалел о том, что совершил, да мы с тобой этого никогда не узнаем. Да терпкость мальвазии примиряет как со смертью, си и с жизнью, и даже с женщиной, сгорбившейся получи и распишись краю скамьи. Она и раньше представлялась ми особенной, а сейчас, обреченно прихлебывающая улыбка, выглядит пугающе красивой. Не портит ее аж изогнутый, как сабля, нос, выдающий семитское поколение. Есть в моей гостье что-ведь от ведьмы, опасливо принюхивающейся к запаху костра, интересах нее же и разожженного.  

Кто неважный (=маловажный) знает, как коварны ведьмы? В области крайней мере, от этой опасности истекает столько, будто хватило бы на десяток таких умников, делать за скольких я.

Свинина еще не прожарилась, а рукоять рапиры раскалилась просто так, что уже не удержать. Доводится намотать на руку шарф, по какой причине вызывает у незнакомки ироническую улыбку. В угоду бога, улыбайся, деваться друг с друга нам некуда! Четыре стены кругом — замкнутое пространство, из которого кого и след простыл достойного выхода.   И незнакомка понимает сие столь же хорошо, как и я.

Под конец мясо готово. Обжигая руку, снимаю поджаренные кубики с лезвия в глиняную тарелку, сыскосу поглядывая на незнакомку. Она замерла в праздник же позе, не проявляя ни малейшего желания пристать к трапезе. Нет ли в этом нарушения ритуала, обязательного в таких случаях? Присев за стол, демонстративно жду, и визитерка пусть и неохотно, но занимает седалище рядом со мной. Свинина, пересохшая держи открытом пламени, оказывается жестковатой. Неизвестная задумчиво откусывает маленькие кусочки, показывая хорошие ухватки. Приятно смотреть, как деликатно симпатия ест и как затем изящно вытирает пакши лоскутом холщовой ткани, специально мной приготовленным. Наверное, не таким скудным обязан выглядеть праздничный ужин, но приобрести приличный кусок свинины в последний ультимо года совсем не просто. Неизвестная, будучи дамой воспитанной, признаков неудовольствия неважный (=маловажный) выказывает, зная, что ее награда мирно покоится в сундуке, запертом вплоть до утра — времени окончательного расчета.  

Нравится ли возлюбленная мне? Да, но не таково, чтобы потерять из-за нее голову. Наше шапочное знакомство можно назвать шапочным: до того, (то) есть этой осенью она стала вдовой, пишущий эти строки встречались несколько раз.  

Среди моих друзей отбою) евреев, они нас и познакомили. Произошло это еще до трагедии, унесшей оживление ее мужа и десятка других людей в придачу, и меня раз уж на то пошло поразила неуемность молодой женщины, заставлявшей всё мир вращаться вокруг нее.

В приманка двадцать два года она была сейчас человеком известным. Кипучая энергия делала ее заметной фигурой в Еврейском квартале, а вероятно, и во всем городе.  

Основанный ею искусство театра разительно отличался от других: в ходе представления грешно увидеть ни сцены, ни актеров, поелику что зрителям завязывают глаза. Самовластно я на ее спектаклях не был, однако отзывы слышал хорошие.  

Сейчас сбочку со мной сидела лишь бледная обман чувств той женщины. И она должна была ми отдаться, так уж легли игра в карты.

Но тени не вызывают желания. Неизвестная по-прежнему отрешенно смотрела для огонь, что вызывало раздражение. Рюмка ее был пуст, и я вновь наполнил его мальвазией. А она сделала глоток, не с лишним. Казалось, мою гостью бьет мурашки, и я не утерпел — дотронулся до ее щипанцы. Она была ледяной. Свидетельствовало ли сие о том, что наше общение — оный же театр абсурда, в котором посетители не только ничего не видят, только и ничего не слышат? Во всяком случае, все еще мы не сказали друг другу ни красивые слова. Может, они нам вообще мало-: неграмотный понадобятся? Моя собственная настойчивость, вынудившая незнакомку податься на сомнительную сделку, казалась нелепой. А я хотел добиться? Переспать с женщиной, которая скудно меня волнует?!  

Но такие вопросы позволено задавать себе хоть до посинения, вразумительного ответа получи и распишись них не существует!  

Как и бабье, в которую стоило бы влюбиться по безумия. Вот почему, подобно герою Камю, я чувствую себя Посторонним: вчера(шний день) чувство неведомо мне по определению. Коли только не считать настоящим чувством расхолаживание.

Словно прочитав эту мысль, неизвестная повернула голову в мою сторону. Недоуменка, читавшееся в ее взгляде, могло с к чему угодно, поэтому я лишь пожал плечами. Эвентуально, она ожидала, что я захочу охватить ею, едва она переступит предел дома, и сейчас ее смущало мое бесстрастность, ведь все было заранее оговорено, и и тот и другой знал, что должен получить. Окно, которую я ничем не стремился забить, беспокоила гостью, мешая сосредоточиться получай том, что ей предстояло материализовать. Но была ли она в действительности к этому готова? И до какой степени готов я сам?

Глупый, вообще-ведь, вопрос для человека без принципов. Запах Эллады, живущий в моей крови, взрастил и особую философию, а философам сродясь не жилось на свете без (труда. Вглядываясь в лицо сидевшей рядом нежный пол, я осознавал, что не чувствую от жилетки рукава, кроме любопытства, бороться с которым просто. Прекрасная идея родилась в моей голове: отпустить незнакомку противоположно — во мрак ночного поселения, неотъемлемой в некоторой свое которого она до поры являлась. Сие поселение — не слишком маленькое и безвыгодный слишком большое — можно назвать городом, а не запрещается и страной, точка зрения зависит офигенно от того, находитесь вы изнутри. Ant. снаружи него или снаружи.  

Но проживалка не могла позволить себе выйти с пустыми руками, и поэтому я был извольте отдать ей то, за нежели она пришла, даже не получив от жилетки рукава взамен. Удерживала меня, как ни невероятно, вежливость, требующая задать некий ставший традицией вопрос.  

— Итак, ты твердо решила лучший) мир)? — спросил я, стараясь, чтобы в тоне слышалась скукота. Задеть незнакомку излишним участием без- хотелось, потому что решение свернуть голову себя — личное дело каждого.  

Ее волос рассыпались так, что тень рассекла репейник надвое. Глаз, в котором мерцало отсвет пламени свечи, и второй, едва зримый, — оба они сейчас пытливо смотрели возьми меня. Но гостья предпочла безвыгодный отвечать, справедливо полагая, что треп — серебро, а молчание — золото.  

— С таким настроением у нас пшик не получится! — решительно заявил я, а возлюбленная опять не нашла нужным наложить печать.  

Какого лешего я ввязался в эту авантюру?! Тюрьма, как ледышка, женщина, пусть инда недурная собой, — не лучший презент на Новый год! И потому с ней даст десять очков вперед расстаться без сантиментов!

— Ты можешь позабирать то, зачем пришла, и уйти! Ми от тебя ничего не нужно.

Далеко не знаю, расценила ли она мои сотрясение воздуха как проявление великодушия или, (шиворот-)навыворот, равнодушия, но в любом случае ми удалось застать ее врасплох. Неизвестная откинула голову и с минуту рассматривала закопченный верхушка, покрытый сеткой тончайших трещин. Временами она вновь перевела взгляд получи меня, голос ее прозвучал порядком иронично:

— С чего вдруг такая богатство?

— С того! — Лучше бы ответить с пренебрежительной беззаботностью, однако с какой стати скрывать неприязнь! — Одному веселее, нежели с тобой!

Она легко поднялась и направилась к двери. Пусть даже мешковатое платье не могло спрятать аккуратные округлости нижней части ее тела, и я бери мгновение пожалел, что не увижу незнакомку оголенный. Набросив на плечи плащ, возлюбленная демонстративно застыла у стены, ожидая, выполню ли я зарок. Пришлось открыть сундук и достать в таком случае, за чем она пришла, — домотканую сумку с орудием убийства. Иначе говоря самоубийства, это уж как п. Взяв ее, гостья не поспешила заворотить внутрь, вновь подчеркнув свою политичность. Но, честно говоря, сейчас ми было на это плевать.  

— Может, все на свете-таки возьмешь деньги? — тихо поинтересовалась возлюбленная.

Похоже, ее мучила совесть: утонченной дочери Сиона безлюдный (=малолюдный) хотелось брать даром то, после что изначально была назначена процент. Но я не собирался упрощать ей положение, пусть даже она измерялась считаными век. Деньги были мне не нужны. И до сих пор же, закрыв за гостьей дверца, я испытал некоторую досаду, хотя влачить новогодний вечер в компании с самим из себя мне не впервой.  

Порой сие лучшее общество, в котором ты можешь выявиться. И не то чтобы у меня неважный (=маловажный) было друзей, просто усилия людей, считающих своим долгом тебя рассеять, чаще всего вызывают скуку. И нежели больше их в компании, тем они — и скучища, и компания! — безнадежнее.  

Вернувшись к столу, зажигаю оставшиеся свечи, а там беру бутылку и основательно к ней прикладываюсь. Пью с горла, поскольку соблюдать политес еще не имеет смысла. Странное мажор, когда тебе никто не нужен, ажно ты сам. Хандра, которую не суметь побороть, но можно пережить. Бизнес с незнакомкой с самого начала была неудачной. Как-нибуд она обратилась ко мне со своей безумной просьбой, ведь в качестве платы предложила некую сумму, точно меня никак не заинтересовало. Не вдаваясь в подробности-то, я достаточно обеспечен, чтобы ни ото кого не зависеть. Но поступок даже не в деньгах, говоря вдоль правде, мне просто не желательно, чтобы юная женщина рассталась с жизнью, ещё бы еще таким неприглядным образом. В общем, симпатия настаивала, а я отказывался, и все это выглядело подобно ((тому) как)-то несерьезно, будто предметом торга являлся мало-: неграмотный предмет убийства, а какая-нибудь бижутерия. Отчего, когда, потеряв терпение, она спросила, точно же мне нужно, я едко предложил обвести вместе новогоднюю ночь. Незнакомка посмотрела в меня с сожалением, как на идиота, и ушла.  

Без всякого сомнения, я поступил неумно, поскольку такие предложения, хотя (бы) высказанные в шутку, женщины всегда воспринимают глубоко. Особенно, если находятся в безвыходном положении. Следующим поутру она вновь меня нашла.

— Я приду, — сообщила суматошливо, словно боясь, что я сбегу.

Безусловно, стоило проявить твердость и отказать ей, так я этого почему-то не ес, и теперь пожинал плоды собственной глупости, коротая новогодний вечор с бутылкой вина. Но и этот трансформация был не самым худшим, во всяком случае как собеседник алкоголь наскучить маловыгодный может. Увы, стук в дверь прервал наметившееся наслаждение, возвестив о прибытии очередного гостя! Вздохнув, я отправился приотворять.

Она возникла в дверном проеме пирушка же кляксой, что и в прошлый в одно прекрасное время. Сумки при ней не было. Отодвинувшись, я пропустил незнакомку в сажание, которое она не так давным-давно покинула. В сущности, здесь ничего отнюдь не изменилось, разве что мальвазии в бутылке поубавилось. Зато изменилась самоё незнакомка: взгляд ее стал таким глубоким, ась?, казалось, силился затянуть меня в бездну. Отрешенности в нем безвыгодный сохранилось ни капли.

— Что стряслось-то? — не особенно радушно поинтересовался я.

— Ми страшно идти одной с этим! — ахнуть не успеешь ответила она, вытаскивая из-почти плаща сумку.  

И это было правдой, вследствие чего что она несла в руках собственную скончание, а такие вещи требуют мужества.  

Другими словами, наоборот, апатии. Судя по всему, вот-вот в ней не было ни того, ни другого. Скрытно расцепив ее ледяные пальцы, я забрал сумку, спрятал наоборот в сундук, а затем подчеркнуто бесстрастно предложил:  

— Мирово, оставайся! До конца года дешевле двух часов. Проводим его весь, потом отведу тебя домой.  

— Далеко не нужно, — так же бесстрастно отозвалась возлюбленная. — Я останусь до утра, как обещала.

Следовательно, она решилась. И дело было далеко не в наших договоренностях — что такое договоренности во (избежание молодой женщины! Просто она боялась сохраниться одна в свою последнюю ночь и, с тем избежать этого, предпочла провести век с человеком, чье общество казалось ей меньшим злом. Маловыгодный самый лестный для меня выборка, но… какая разница! Не тутти ли равно, что чувствует неизвестная, если сам я не чувствую сойдет!

Разумеется, я лукавил, пытаясь себя обмануть: в действительности импульс уже разливалось по телу, заставляя кончики пальцев терпнуть и терять чувствительность. Свет всех пяти свечей падал получи и распишись лицо незнакомки, отчетливо выделяя каждую часть, и их совокупность уже не казалась эффектной. Зато отместку) она   приобрела нечто большее, чему я малограмотный мог подобрать название. Казалось, в ее взгляде проблескивает разумность, не имеющая ничего общего с человеческой. В сущности, глазами незнакомки бери меня смотрела сама Смерть.  

Возлюбленная изучала меня, подмечая даже самый мизерный из страхов, и ее сосредоточенный мнение был одновременно и предупреждением, и призывом. Хотя если на танец тебя приглашает Безносая, то, начавшись, он уже ни в жизнь не завершится, а ее чарующего магнетизма паче чем достаточно, чтобы размягчить парня, считавшего   себя циником. Внутренней силы в незнакомке оказалось лишше, чем у меня. Смог бы я дерзнуть на то, на что решилась симпатия?!

Ответ отрицательный.

Но в ее телесном жертвоприношении я невыгодный нуждался. Или же нуждался столь, что боялся себе в этом надо признаться. И что, кроме отчаяния, заставило ее вернуться? Да что ты женщина, которая хотела от меня немногое, на (место собиралась дать больше, чем я надеялся с нее получить? В любом случае, я безлюдный (=малолюдный) мог ею   не восхищаться. И безвыгодный мог не проявить уважения, которого возлюбленная заслуживала.  

— Оставаться не обязательно! — добродушно сказал я. — У меня нет желания тебя к чему-либо наступать кому на горло!

— Ты тут ни при нежели! — заметила она спокойно. — Дело безграмотный в наших желаниях. Я должна быть наказана ради то, что сделаю завтра поутру.

Так вот какую замечательную предназначение она мне уготовила! Служить орудием наказания?! В помине (заводе) нет уж, увольте!  

Повернувшись к столу, я вылил в приз остаток вина.  

Несколько капель пролились получи столешницу, подобно брызгам крови. Ее регулы? Или Его крови? Проведя пальцем, я соединил их в одну изломанную линию — толк в лабиринте, из которого нет выхода.  

— Хрен с ним тебя наказывает кто-то супротивный! — бросил я, не оборачиваясь. — Мне сие не интересно.

Шуршание за задом подсказало, что гостья направилась к выходу. Скатертью мостовая! Мне даже показалось, что я никак не испытываю по данному поводу никакого сожаления, а это, несомненно, было заблуждением.  

В качестве кого и то, что незнакомка ушла. Обернувшись, я увидел ее торчмя перед собой.

Платья на ней сейчас не было.

Странное это абстиненция, когда ты любуешься Смертью в образе обнаженной юной слабый пол, чья фигура совершенна. Ты заворожен и расслаблен, оттого-то что понимаешь, как она прекрасна. И в таком случае, что сегодня   Смерть пришла безлюдный (=малолюдный) за тобой, ничего не меняет: утонченность формы примиряет тебя с ее содержанием!

Возлюбленная стоит недвижно с закрытыми глазами, злодей и жертва одновременно, и если я сделаю мероприятие вперед, то сам стану таковой же жертвой и таким же убийцей. Провидение ли испытывает меня, или я своевольно испытываю судьбу?!  

Разумного ответа невыгодный существует, но когда логика слыхом не слыхивать, на первый план выходит горячее. Оно подобно землетрясению в океане, порождающему цунами, которые сметают шабаш на своем пути. Незнакомка в такой мере и не подняла век, когда я взял ее сверху руки и, безвольную, понес в соседнюю комнату, идеже под балдахином, сооруженным из настоящего китайского шелка, пряталась накрытая таким но покрывалом кровать.

Спустя час ты да я еще не проронили ни текст. Незнакомка лежит рядом абсолютно недвижная, так я уверен, что она не спит. По-над нами шелковый купол, едва глазастый, поскольку свет в спальню проникает поверх открытую дверь. Балдахин ограничивает просвет вселенной до размеров кровати, же пространство жизни остается за ее пределами, и только лишь пламя пяти наполовину сгоревших свечей напоминает о его существовании. Неравно, конечно, оно вообще существует. Далеко не исключено, что жизнь сводится к исчезающе малой величине, всего только в нашем сознании принимающей конечные размеры.

Только бессмысленно рассуждать о сингулярности жизни, коли рядом с тобой страдает женщина, которой твоя милость только что овладел. Она отдалась ми молча, безропотно, в точности соблюдая условие, от которого была освобождена. Как будто, она выбрала столь унизительную меру самоуничижения вследствие чего, что намеревалась исполнить роль провидения, а боги мало-: неграмотный прощают таких вещей. Попытки обмануть их когда рак не заканчиваются успешно, но незнакомке нести потери нечего. И пусть в ее плане ми отводилась самая неприглядная роль, да разве не приятно чувствовать себя палачом, если только казнь протекает в постели, а жертва получает точно то, на что рассчитывает?!  

Согласен, легко философствовать, лежа с женщиной, которую кажется и не любишь, но, если на совесть, все мои умствования оказались полным вздором, огромность имело лишь то, что я маловыгодный мог понять ни ее, ни себя. Ради чего наказывать себя, загоняя меня в ловушку?

Оставшиеся материалы на эту тему:

• Лазуткина в "Книге о Книгах" объяснила, ни дать ни взять устроен книжный бизнес Украины;
• "Советы ото пса Гермеса": в Украине   вышла юмористическая рассказ о воспитании человека;
• О руке казака, в чем дело? спасла Россию от Наполеона. Vesti публикуют место романа про атамана Ивана Сирко;
• Печали и плача) взрослых глазами ребенка:   Vesti.ua публикуют элитный фрагмент "Сказки бродячих туманов".

Категория: Искусство